История Москвы

[Flanger]

 

[Flanger]

 

[Flanger]

 

[Flanger]

 

[Flanger]

 

[Flanger]

 

[Flanger]

"Дом-корабль" в Зарядье

Жилой доходный дом (арх. Л. Кравецкий, 1906 год.) Псковский переулок, дом № 7 / Мокринский переулок, дом № 15 (в глубине двора).

Фото 1940-1941 гг. Псковский переулок, дом № 7 / Мокринский переулок, дом № 15


Фото 1940-1941 гг.


Фото 1940-1941 гг.


Фото 1940-1941 гг.


Фото 1940-1941 гг.


Фото 1940-1941 гг.


Фото 1940-1941 гг. Двор владения.


Фото 1940-1941 гг. Двор владения.


Фото 1940-1941 гг. Двор владения.


Фото 1940-1941 гг. Вид со двора.


Фото 1940-1941 гг. Вид со двора.


Фото 1940-1941 гг. Вид со двора.
Материалы из архива Моспроект-2.


Кадр из фильма "Стачка", реж. С. Эйзенштейн, 1925.


Кадр из фильма "Стачка", реж. С. Эйзенштейн, 1925.


Кадр из фильма "Стачка", реж. С. Эйзенштейн, 1925.

•  

Фото 1930-х гг.

 

[Flanger]

 

[Flanger]

 

[Flanger]

Цитата

 

Уцелевшие части двух деревянных срубов XVII–XVIII веков обнаружили во время строительных работ на Серебрянической набережной.

Столетия назад в этой местности работали мельницы, пивоварни, фабрики и красильные мастерские, а также жили лихие люди — мошенники, разбойники, беглые крестьяне и каторжники, беспаспортные.
Столичные археологи нашли элементы построек 300–400-летней давности на берегу реки Яузы. Об этом на своей странице в социальной сети «В контакте» сообщил Сергей Собянин.

Специалисты проводили мониторинг строительных работ, когда обнаружили уцелевшие части двух деревянных срубов. В одном из них, построенном предположительно в XVIII веке, была фабрика или красильня. А второй, который, по мнению экспертов, возвели на сто лет раньше, использовали в качестве жилья. От обеих построек сохранились фрагменты подклетов с полами. Кроме того, археологи нашли в прибрежном грунте десятки предметов быта, украшений и монет, датируемых XV — началом XX века.

«По фрагментам подклета (подвала) здания красильни или фабрики можно сказать, что сооружение было довольно внушительных размеров — 16 на шесть метров. Оно было собрано из толстых бревен диаметром 25 сантиметров, а изнутри укреплено сваями. Полы подклета бревенчатые и обмазаны глиной. О том, что здание не было жилым, говорит отсутствие следов печей и других средств обогрева. Габариты сруба жилого дома были скромнее — пять на восемь метров. От дома частично уцелел дощатый пол, а также фрагменты муравленых, (покрытых прозрачной зеленой глазурью) печных изразцов XVII века со сценами охоты», — рассказал глава Департамента культурного наследия Алексей Емельянов.
Примечательно, что в грунте, которым был засыпан сруб XVII века, нашли два скелета лошадей — в те времена люди и домашний скот часто жили по одной крышей, стойло было отделено перегородкой.

Берега устья Яузы раньше были застроены мельницами, красильнями, банями, пивоварнями, фабриками и мануфактурами. Эта местность была плотно заселена, в XVIII веке здесь жили беглые крестьяне и каторжники, преступники — так называемые лихие люди. Среди артефактов, найденных на Серебрянической набережной, — нательные кресты, перстни, кольца, серьги, пряжки из медных сплавов, литейные формочки.

Помимо этого, археологи нашли пломбы красильных фабрик и российские монеты XV — начала XX веков, шведскую монету 1601 года и счетный жетон. Счетные жетоны изготавливались в Нюрнберге купцами для взаиморасчетов, в России они использовались в качестве украшений.

Специалисты считают, что предметы, относящиеся к различным историческим периодам, оказались в прибрежной зоне в таком большом количестве не случайно. Дело в том, что часть современной Серебрянической набережной занимала свалка. Все нечистоты стекали в воду, и люди, жившие у реки, стали болеть лихорадкой. В 1797 году вышел императорский указ, согласно которому мельницы, бани и красильни разобрали, фабрики и мануфактуры перевели в другие места, низины и свалку засыпали землей, которую брали в других частях города. Грунт в разное время привозили сюда и для того, чтобы укрепить берега Яузы. После расчистки местности прибрежные участки были отданы жителям города в вечное пользование, но с обязательным условием — разбить там сады.

Алексей Емельянов пояснил, что остатки срубов будут законсервированы, а исторические артефакты разных периодов отреставрируют и передадут в столичные музеи.

Серебряническая набережная находится в Таганском районе на правом берегу реки Яузы между Яузской улицей и Земляным Валом. Свое имя она получила по названию казенной слободы XVII века Старые Серебряники, располагавшейся неподалеку. В этом месте жили мастера денежного серебряного двора.

 

 

[Flanger]

Выращивание помидоров в Лужниках, 1953 год, Москва

[Flanger]

Село Алексеевское
1960-е годы.

Это у м. ВДНХ (южный вход). Церковь и сейчас стоит, речки нет.

 

Район южного выхода из метро ВДНХ 60 лет назад

[Flanger]

Магазин «Российские вина» на улице Горького, 1964

[Flanger]

Тепловоз ТЭМ1 протаранил трамвай Tatra T3SU. О пострадавших ничего не известно. Москва. Симоновский вал. Примерно 1979-1980 годы.

[Flanger]

1964 год

[Flanger]

 

[Flanger]

Останкино, 1978

[Flanger]

Вид на монумент Покорителям космоса из 8-го проезда Алексеевского Студгородка. 1966
 

[Flanger]

[Flanger]

1988

[Flanger]

Советские официантки в разгар эпидемии гонконгского гриппа обслуживают иностранных гостей в ресторане гостиницы «Националь». Москва, 17 января 1969

[Flanger]

Авиамоторная улица, 1985

[Flanger]

 Снимки 1912-1913 гг. А. А. Губарева

[Flanger]

Самарский переулок, 1970-е

[Flanger]

Цитата

 

Чумной бунт.

Москва, 15 сентября – 17 сентября 1771 года.

В ноябре 1770 года в Московском генеральном госпитале (теперь – госпиталь имени Бурденко) умер офицер, доставленный с войны против Османской империи. Скончался он не от ран, а от болезни, прозванной «моровой язвой», которую завезли в Москву не то с кем-то из раненых, не то с военными трофеями. Вскоре в этом же госпитале испустил дух лекарь, а всего умерло 22 из 27 находившихся там человек.
 
Власти сожгли дотла здание госпиталя, но в целом не парились до марта 1771-го, когда в течение полутора недель на тот свет отправились 130 работников Большого суконного двора. Их хоронили тайком по ночам, но шила в мешке не утаишь.

Московский градоначальник Петр Салтыков доложил Екатерине II в Петербург, что по Москве ходит вовсе не тиф, как предполагалось ранее, а самая настоящая чума.
Люди умирали прямо на улицах и лежали на виду целыми днями. Желающих убирать покойников не было. Заниматься этим заставили заключенных, которые с помощью крюков закидывали заразные тушки в обозы и сжигали за городом. Обычно такие повозки возвращались в Москву порожняком: арестанты ловили момент и сбегали.

Попытки обуздать эпидемию карантинными мерами не давали эффекта. Самоизоляция – для слабаков, а вот молитва считалась лучшим средством от всех болезней. Один вид врачей и больниц вызывал у горожан панику. Считалось, что если уж загремел в госпиталь, живым оттуда не выйдешь. В устах москвичей именно врачи были распространителями инфекции и виновниками всего происходящего.

Санитарные меры, которые принимались в Москве, сейчас могут вызвать усмешку. Деньги обрабатывали пивом или уксусом, а помещения окуривали можжевеловым дымом. Особое недовольство у горожан вызывала необходимость сжигать вещи умерших от чумы родственников.

Пик эпидемии длился с июля по октябрь 1771 года, когда ежедневное количество трупов порой превышало тысячу. Салтыков, как и многие другие московские начальники, свалил из города. Он сделал это вовремя, когда выезды из Москвы еще не были перекрыты, а сам город не погрузился в хаос

Наступило голодное время. Крестьяне, узнавшие про эпидемию, отказывались ввозить в Москву продукты. Одна за другой закрывались фабрики, оставляя десятки тысяч рабочих без средств к существованию. Обстановка в городе только способствовала распространению чумы. Мусор из Москвы практически не вывозили, а нечистоты сливали в речки, из которых потом и пили.

Кто-то пустил слух, что Боголюбская икона Божьей матери, установленная у Варварских ворот в Китай-городе, чудесным образом защищает от всех хворей. Народ бросился целовать святой лик, распространяя заразу еще быстрее. 15 сентября 1771 года архиепископ московский Амвросий остановил это безумие: по его требованию икону убрали, а ящик с подношениями опечатали.

Но стало только хуже. Люди решили, что Амвросий спрятал икону для себя, а пожертвования – прикарманил.

В этот же день и без того взрывоопасная ситуация окончательно вышла из-под контроля. Тысячи протестующих, вооруженных дубинами, топорищами и камнями разнесли в хлам Чудов монастырь. 16 сентября агрессивная толпа ворвалась в Донской монастырь, где скрывался Амвросий. Его швырнули на улицу и потребовали объясниться. Говорят, архиепископ почти уладил конфликт, но тут – откуда ни возьмись – прибежал дворовый Васька Андреев да всадил в Амвросия кол. После этого обезумевшие люди забили архиепископа до смерти.

Усмирять бунтарей Екатерина велела генерал-поручику Петру Еропкину – самому высокому чину среди тех, кто не сбежал из Москвы. Еропкин ввел в город войска численностью около 10 тысяч человек. С воинственными горожанами не церемонились – в ход пускали штыки и картечь. 17 сентября бунтовщики подошли к Кремлю с требованием освободить пленных и раненых. Толпа искала Еропкина, чтобы растерзать вслед за Амвросием, но генерал грамотно расставил по городу своих людей и вооружение. Бунт захлебнулся в крови в тот же день. Потери со стороны бунтующих составили 100 человек убитыми, еще 300 отправились под суд.

Вскоре из Петербурга прибыл граф Григорий Орлов. Ему предстояло покончить с эпидемией. Первым делом Орлов разрядил социальную напряженность. При нем открывались новые больницы, но теперь выписанных из карантина ждало пособие: 10 рублей для женатых, 5 – для холостяков. Это стало хорошим стимулом для населения наконец-то довериться врачам. При этом граф лично обходил карантинные заведения и следил за порядком. Всего на реализацию плана Орлова государственная казна потратила около 95 тысяч рублей.

Повсеместно открывались новые бани, покойники с улиц исчезали, как и вся остальная антисанитария. При Орлове наладилось снабжение Москвы продуктами и питьевой водой. Кладбища теперь обустраивались строго за пределами города, а не как раньше – у ближайшей церквушки. Весь комплекс мер привел к тому, что эпидемия начала стремительно угасать: в сентябре 1771 года было около 21,5 тысячи умерших, в октябре – 17,5 тысяч, ноябре – 5,2 тысячи, а в декабре – 805 человек. В ноябре 1772-го Москва вновь стала полностью безопасной для проживания.

По разным оценкам, от чумы 1770-72 годов в Москве умерло около 57 тысяч человек. То есть, примерно каждый третий житель города. Хотя в частном письме Екатерина писала о 100 тысячах. Учитывая приведенную выше раскладку жертв по месяцам, данные императрицы кажутся близкими к истине.

Не забыли власти и про бунтовщиков. Из трех сотен задержанных 142 отпустили с миром. Четверых, включая Василия Андреева, повесили, остальных – высекли плетью и сослали на каторгу.

Подавивший бунт Петр Еропкин получил орден Андрея Первозванного и 20 тысяч рублей сверху (гигантские деньги!). Щедрая Екатерина сулила генералу 4000 крепостных, но тот скромно отказался. В честь Орлова возвели триумфальную арку в Царском селе и выпустили медаль «За избавление Москвы от язвы».

Москву тоже ждал приятный сюрприз. В 1779 году по распоряжению Екатерины в городе начали строить водопровод. Через 26 лет он был готов, и никаких эпидемий с подобным уровнем смертности в городе более не случалось.

 

 

[Flanger]

 

[Flanger]

1989

[Flanger]

Цитата

Ровно 930 лет назад родился Юрий Долгорукий. Тот самый, что считается основателем Москвы. Почему я пишу только «считается»? Потому что далеко не факт, что Юрий Долгорукий был в курсе, что Москва существует.

Долгоруким его прозвали за большие амбиции. Он управлял Ростово-Суздальским княжеством, но претендовал на Переславль и боролся за Киев. Боролся небезуспешно, в возрасте 59 лет он все-таки взошел на киевский престол. Параллельно Долгорукий смотрел и на восток - там он бился с волжскими булгарами.

Но силен князь был не только в военных вопросах. Регионы под его руководством процветали. Главная инновация Долгорукого — он активно призывал поселенцев на свою территорию. Дарил обширные земли — только живите и развивайте хозяйство!

Юрий Долгорукий вообще активно развивал свои земли. Основал множество городов, в числе самых известных: Кострома, Звенигород и Дубна. Всем городам он обеспечивал защиту и включал их в общую торговую систему. Как следствие, население городов быстро росло.

Откуда же взялась Москва и кто именно ее основал? А основал ее суздальский боярин Степан Кучко (он же Стефан Кучка), у которого было много поселений на берегу Москвы-реки. Сейчас трудно представить, что жить в Суздале было богато и престижно, а Москва была деревней на пять домов. Называлась наша нынешняя столица - село Кучково.

Территория современной Москвы была заселена кривичами и вятичами, с небольшим численным преимуществом последних. Оба племени встретились у Москвы-реки и мирно сосуществовали, основав несколько поселений. Одно из них и перешло под контроль Кучко. Он жил в этом селе, его дом находился на берегу современных Чистых прудов.

Потом у Кучко с Долгоруким произошел конфликт. Реальная история умалчивает о причинах. По легенде, Долгорукий оскорбил боярина, тот попытался на него напасть. И князь приказал его убить. А потом забрал все его владения. С семьей же обошелся по-доброму: дочь Кучко выдал замуж за своего сына, а сыновей боярина устроил в свою армию.

Одна из современных гипотез - конфликт у Долгорукова и Кучко был, но вовсе не на бытовой почве взаимных оскорблений. Он носил политический характер. Село Кучково и близлежащие села были землями вятичей. А вятичи - свободолюбивое племя, которое не хотело платит дань. Вятичи постоянно поднимали восстания. Кучко же жил в своем селе и чувствовал себя своим среди вятичей. Ему не нравились претензии Долгорукого на эти территории. Возможно, именно он их и подговаривал на восстания.

А название «Москва» впервые упоминается в летописях 1147 года. С тех пор этот год и считается датой основания Москвы. Здесь Юрий был проездом и однажды выпивал на пиру со своим новгородским союзником Святославом Ольговичем.

Про Кучко благополучно забыли. Ну не вписывалась история суздальского боярина в яркое прошлое российской столицы. Впервые всерьез о боярине Кучко снова заговорили лишь в XVIII веке. Но тогда считалось, что это народная выдумка.

Скорее всего, для самого Долгорукого Москва до конца жизни было небольшим периферийным селом под названием Кучково. Не взирая на его летописные слова «…приди ко мне, брате, в Москову».

 

[Flanger]

1950е

[Flanger]

1986. Дэвид Тернли в Москве.